Бедному рыбаку нечем было кормить своего сына Тоомаса, и он решил отдать его в стражники – их кормили и одевали за счет города. Всю жизнь прослужил Тоомас в страже, участвовал в нескольких войнах, совершил множество подвигов и за храбрость получил звание знаменосца. Таллинцы прозвали его Старым Тоомасом. А так как он носил длинные усы и одевался так же, как фигурка воина на флюгере ратуши, горожане и флюгер стали называть Старым Тоомасом. Впрочем, погода Тоомаса не касается. Его дело – охранять Таллин от врагов и козней темных потусторонних сил.

Раз в году, в ненастную осеннюю полночь из озера Юлемисте выходит седой старичок. Он спускается по холму к городским воротам и спрашивает у стражи: «Ну как, город уже готов или все еще строится?» Страже велено отвечать: «Город еще далеко не готов». Потому что, если ответить «готов», воды озера затопят весь старый город. Случалось, наверно, что нерадивый стражник отвечал «готов». Вода из Юлемисте несколько раз затопляла город, но без катастрофических последствий. Все его улицы проходят в точности там, где их проложили в Средневековье.

В старом городе с древности запрещалось сажать деревья – и без них пешеходам и экипажам там было тесно. Единственное исключение – две липы у дома № 29 по улице Лай. В начале XVIII века этот дом принадлежал бургомистру Иоанну Хуку. К нему любил зайти на чашку кофе или кружку пива Петр I. Однажды у Хука был ремонт, и он принимал высокого гостя на крыльце. Жарко пекло солнце, и Петр сказал, что неплохо бы посадить у крыльца деревья. Хук напомнил о старинном запрете, и тогда царь торжественно даровал бургомистру и его потомкам привилегию растить перед домом два дерева. Липы, растущие сейчас, посадили в XIX веке на смену первым, хуковским.

Завоевав в 1710 г. эстонские земли, Петр I велел построить неподалеку от Таллина дворец и разбить сад в итальянском стиле. Дворец император назвал Екатериненталем – в честь своей супруги Екатерины. Со временем это непроизносимое название превратилось в Кадриорг. Вернувшись сюда через несколько лет, царь удивился пустующему парку. Он спросил караульного офицера: неужели горожанам парк не нравится? Тот ответил, что комендант не велел никого пускать в царские владения. На следующий день в Таллине под барабанную дробь была объявлена монаршая волю: всем горожанам разрешается посещать Кадриогр и любоваться здешними красотами.

Во времена Российской империи Эстляндия была тихой благополучной провинцией. Зато Эстонскую Социалистическую Республику в СССР воспринимали почти как заграницу. А Таллин и вовсе казался западным городом.

«В Эстонии – нарядные дети. В Эстонии нет бездомных собак. В Эстонии можно увидеть такелажников, пьющих шерри-бренди из крошечных рюмочек». Так Сергей Довлатов описывал впечатления, впервые попавшего в Таллин советского человека.

Бар «Мюнди» – самое модное и западное заведение советского Таллинна. Здесь за коктейлем один из героев Довлатова внушал легкомысленным девушкам: «Настоящий эстонец должен жить в Канаде». Одним из ингредиентов того коктейля наверняка был ликер «Ванна Таллин» – гастрономический символ Эстонии, лучший подарок, какой можно было сделать друзьям и родным по возвращении из командировки. Ведь ничего подобного «Ванна Таллину» в СССР не делали.