В целом, однако, миграционные процессы проходили в условиях низкой плотности населения. В период раннего средневековья плотность населения России была примерно в 3-6 раз меньше, чем на Западе. В XVI веке Европейская Россия в 10 раз уступала по данному показателю Германии и в 20 раз - Франции [4]. Думаю, это объясняется не только менее благоприятными условиями земледелия в нашей стране, но и стремлением отвечать на все проблемы экстенсивными решениями.

Мощным фактором переселения являлось стремление человека уйти от власти, от государства, воплотить идеал воли, переселиться на дальние "вольные земли", где начнется совершенная новая идеальная жизнь, представления о которой культивировались в народных утопиях. Стремления воплотить эти идеалы подчас принимали форму массового бегства. Именно это отношение к власти на определенных этапах истории, возможно, следует рассматривать как главный фактор колонизации.

К данной проблеме проявляли острый интерес мыслители и писатели России. Так, Н, Бердяев писал: "Необъятные пространства, которые со всех сторон окружают и теснят русского человека, - не внешний, материальный, а внутренний, духовный фактор его жизни. Эти необъятные русские пространства находятся и внутри русской души и имеют над ней огромную власть . Огромность русских пространств не способствовала выработке в русском человеке самодисциплины и самодеятельности - он расплывался в пространстве" [5, с. 63, 64]. Тем самым подчеркивалось влияние гигантской колонизации-миграции на ментальность, на формирующиеся стереотипы культуры.

На недовольство властью люди отвечали не стремлением ее изменить, усовершенствовать, взять на себя ответственность за нее, но массовым перемещением как способом сохранения, активизации догосударственных, архаичных ценностей во всех сферах человеческой деятельности. Стремление уйти с, казалось бы, обжитых земель закрепляло представления о возможности иметь дом везде, о земле как безграничном ресурсе, как их безграничном вместилище. В результате производственные решения основывались на вовлечении в экстенсивный оборот все большей массы представляющихся безбрежно изобильными ресурсов. Локальное их истощение компенсировалось перемещением "жидкого элемента русской истории" (выражение С. Соловьева) в пространстве не только в масштабе Земли, но и всей Вселенной. (Здесь можно видеть важный стимул философии "русского космизма".)

Это было как результатом архаичных форм воспроизводства, так и предпосылкой их сохранения. Л. Милов пишет о бытовавшей в сельском хозяйстве Европейской России "архаике, которая существовала отчасти и в XIX столетии" [6, с. 27]. Более того, Россия выступает как "архаичный социум", в котором "был сохранен и архаичный защитный механизм общинного землепользования" [6, с. 571]. В. Булдаков говорит об архаичном массовом поведении уже в XX веке. В начале века, по его мнению, произошел не прорыв в будущее, а напротив, архаизация всей общественной структуры, проснулись настоящие племенные инстинкты, фактически общество пришло к сакрализации самых архаичных форм человеческого естества. В результате победила "социальная архаика" [7], которая по-прежнему была элементом повседневности.

Механизм консервации архаики в России можно понять, лишь учитывая, что безграничные возможности для колонизации-миграции открыло массовое расселение в форме малочисленных поселений, редко превышающих два-три двора и находящихся друг от друга на значительном расстоянии. Культурные последствия такого типа расселения определялись тем, что не создавались условия для совершенствования форм общения, для культивирования этого процесса как специфической ценности [2, с. 314]. Такая социокультурная особенность образа жизни не создавала благоприятных возможностей для формирования новых, более совершенных, более эффективных типов организации всех форм деятельности, ценностей, ставящих ее эффективность выше ценности сохранения исторически сложившихся отношений. Это препятствовало преодолению господства ограниченных экстенсивных форм воспроизводства, затрудняло распространение конструктивных инноваций, использование опыта других стран и народов.